Неточные совпадения
Через час Анна рядом с Голенищевым и с Вронским на переднем месте коляски подъехали к новому красивому дому
в дальнем квартале. Узнав от вышедшей к ним жены дворника, что Михайлов пускает
в свою студию, но что он теперь у себя на
квартире в двух шагах, они
послали ее к нему с своими карточками, прося позволения видеть его картины.
Странная мысль пришла ему вдруг: встать сейчас, подойти к Никодиму Фомичу и рассказать ему все вчерашнее, все до последней подробности, затем
пойти вместе с ним на
квартиру и указать им вещи,
в углу,
в дыре.
Мало было ему, что муку вынес, когда за дверью сидел, а
в дверь ломились и колокольчик звонил, — нет, он потом уж на пустую
квартиру,
в полубреде, припомнить этот колокольчик
идет, холоду спинного опять испытать потребовалось….
Полицейские были довольны, что узнали, кто раздавленный. Раскольников назвал и себя, дал свой адрес и всеми силами, как будто дело
шло о родном отце, уговаривал перенести поскорее бесчувственного Мармеладова
в его
квартиру.
Он вдруг посторонился, чтобы пропустить входившего на лестницу священника и дьячка. Они
шли служить панихиду. По распоряжению Свидригайлова панихиды служились два раза
в день, аккуратно. Свидригайлов
пошел своею дорогой. Раскольников постоял, подумал и вошел вслед за священником
в квартиру Сони.
Переведя дух и прижав рукой стукавшее сердце, тут же нащупав и оправив еще раз топор, он стал осторожно и тихо подниматься на лестницу, поминутно прислушиваясь. Но и лестница на ту пору стояла совсем пустая; все двери были заперты; никого-то не встретилось. Во втором этаже одна пустая
квартира была, правда, растворена настежь, и
в ней работали маляры, но те и не поглядели. Он постоял, подумал и
пошел дальше. «Конечно, было бы лучше, если б их здесь совсем не было, но… над ними еще два этажа».
Раскольников
шел в свою
квартиру; он спешил.
Я
пошел на
квартиру, мне отведенную, где Савельич уже хозяйничал, и с нетерпением стал ожидать назначенного времени. Читатель легко себе представит, что я не преминул явиться на совет, долженствовавший иметь такое влияние на судьбу мою.
В назначенный час я уже был у генерала.
— Это — верно, — сказал он ей. — Собственно, эти суматошные люди, не зная, куда себя девать, и создают так называемое общественное оживление
в стенах интеллигентских
квартир,
в пределах Москвы, а за пределами ее тихо
идет нормальная, трудовая жизнь простых людей…
— Дуняша? Где-то на Волге, поет. Тоже вот Дуняша… не
в форме, как говорят о борцах. Ей один нефтяник предложил
квартиру, триста рублей
в месяц — отвергла! Да, — не
в себе женщина. Не нравится ей все. «Шалое, говорит, занятие — петь».
В оперетку приглашали — не
пошла.
Но на другой день, с утра, он снова помогал ей устраивать
квартиру. Ходил со Спиваками обедать
в ресторан городского сада, вечером пил с ними чай, затем к мужу пришел усатый поляк с виолончелью и гордо выпученными глазами сазана, неутомимая Спивак предложила Климу показать ей город, но когда он
пошел переодеваться, крикнула ему
в окно...
— Он — двоюродный брат мужа, — прежде всего сообщила Лидия, а затем,
в тоне осуждения, рассказала, что Туробоев служил
в каком-то комитете, который называл «Комитетом Тришкина кафтана», затем ему предложили место земского начальника, но он сказал, что
в полицию не
пойдет. Теперь пишет непонятные статьи
в «Петербургских ведомостях» и утверждает, что муза редактора — настоящий нильский крокодил, он живет
в цинковом корыте
в квартире князя Ухтомского и князь пишет передовые статьи по его наущению.
— Другой — кого ты разумеешь — есть голь окаянная, грубый, необразованный человек, живет грязно, бедно, на чердаке; он и выспится себе на войлоке где-нибудь на дворе. Что этакому сделается? Ничего. Трескает-то он картофель да селедку. Нужда мечет его из угла
в угол, он и бегает день-деньской. Он, пожалуй, и переедет на новую
квартиру. Вон, Лягаев, возьмет линейку под мышку да две рубашки
в носовой платок и
идет… «Куда, мол, ты?» — «Переезжаю», — говорит. Вот это так «другой»! А я, по-твоему, «другой» — а?
«
В неделю, скажет, набросать подробную инструкцию поверенному и отправить его
в деревню, Обломовку заложить, прикупить земли,
послать план построек,
квартиру сдать, взять паспорт и ехать на полгода за границу, сбыть лишний жир, сбросить тяжесть, освежить душу тем воздухом, о котором мечтал некогда с другом, пожить без халата, без Захара и Тарантьева, надевать самому чулки и снимать с себя сапоги, спать только ночью, ехать, куда все едут, по железным дорогам, на пароходах, потом…
Обломов, подписывая, утешался отчасти тем, что деньги эти
пойдут на сирот, а потом, на другой день, когда голова у него была свежа, он со стыдом вспомнил об этом деле, и старался забыть, избегал встречи с братцем, и если Тарантьев заговаривал о том, он грозил немедленно съехать с
квартиры и уехать
в деревню.
Ольга поехала с теткой с визитом до обеда, а он
пошел глядеть
квартиры поблизости. Заходил
в два дома;
в одном нашел
квартиру в четыре комнаты за четыре тысячи ассигнациями,
в другом за пять комнат просили шесть тысяч рублей.
— Нет, нет, — у меня теперь есть деньги… — сказал он, глядя загадочно на Райского. — Да я еще
в баню до ужина
пойду. Я весь выпачкался, не одевался и не раздевался почти. Я, видите ли, живу теперь не у огородника на
квартире, а у одной духовной особы. Сегодня там баню топят, я схожу
в баню, потом поужинаю и лягу уж на всю ночь.
— Постой, Лиза, постой, о, как я был глуп! Но глуп ли? Все намеки сошлись только вчера
в одну кучу, а до тех пор откуда я мог узнать? Из того, что ты ходила к Столбеевой и к этой… Дарье Онисимовне? Но я тебя за солнце считал, Лиза, и как могло бы мне прийти что-нибудь
в голову? Помнишь, как я тебя встретил тогда, два месяца назад, у него на
квартире, и как мы с тобой
шли тогда по солнцу и радовались… тогда уже было? Было?
Я крепко пожал руку Васина и добежал до Крафта, который все
шел впереди, пока я говорил с Васиным. Мы молча дошли до его
квартиры; я не хотел еще и не мог говорить с ним.
В характере Крафта одною из сильнейших черт была деликатность.
Дело
в том, что я хотел ее тотчас
послать к Катерине Николаевне, чтоб попросить ту
в ее
квартиру и при Татьяне же Павловне возвратить документ, объяснив все и раз навсегда…
«Извольте
послать вашу подорожную
в управу: сейчас
квартиру отведут; обязаны».
Взявшись за звонок своей
квартиры после разговора с Алешей и порешив вдруг
идти к Смердякову, Иван Федорович повиновался одному особливому, внезапно вскипевшему
в груди его негодованию.
С другой стороны, Иван Федорович чем свет сегодня
послали меня к ним на
квартиру в ихнюю Озерную улицу, без письма-с, с тем чтобы Дмитрий Федорович на словах непременно пришли
в здешний трактир-с на площади, чтобы вместе обедать.
Вдруг он бросил звонок, плюнул, повернул назад и быстро
пошел опять совсем на другой, противоположный конец города, версты за две от своей
квартиры,
в один крошечный, скосившийся бревенчатый домик,
в котором квартировала Марья Кондратьевна, бывшая соседка Федора Павловича, приходившая к Федору Павловичу на кухню за супом и которой Смердяков пел тогда свои песни и играл на гитаре.
Приехали мы
в Хабаровск 7 января вечером. Стрелки
пошли в свои роты, а я вместе с Дерсу отправился к себе на
квартиру, где собрались близкие мне друзья.
В деревне мы встали по
квартирам, но гольд не хотел
идти в избу и, по обыкновению, остался ночевать под открытым небом. Вечером я соскучился по нему и
пошел его искать.
В пост Ольги мы прибыли 21 июня и разместились по
квартирам. Все наши грузы
шли на пароходе морем.
В ожидании их я решил заняться обследованием окрестностей.
Но это были только мимолетные отголоски, да и то лишь сначала. А вообще, вечер
шел весело, через полчаса уж и вовсе весело. Болтали, играли, пели. Она спит крепко, уверяет Мосолов, и подает пример. Да и нельзя помешать,
в самом деле: комната,
в которой она улеглась, очень далеко от зала, через три комнаты, коридор, лестницу и потом опять комнату, на совершенно другой половине
квартиры.
От этого через несколько времени
пошли дальше: сообразили, что выгодно будет таким порядком устроить покупку хлеба и других припасов, которые берутся каждый день
в булочных и мелочных лавочках; но тут же увидели, что для этого надобно всем жить по соседству: стали собираться по нескольку на одну
квартиру, выбирать
квартиры подле мастерской.
Она тотчас заявила себя; на другой день после приезда я
пошел с сторожем губернаторской канцелярии искать
квартиру, он меня привел
в большой одноэтажный дом. Сколько я ему ни толковал, что ищу дом очень маленький и, еще лучше, часть дома, он упорно требовал, чтоб я взошел.
На другой день с девяти часов утра полицмейстер был уже налицо
в моей
квартире и торопил меня. Пермский жандарм, гораздо более ручной, чем Крутицкий, не скрывая радости, которую ему доставляла надежда, что он будет 350 верст пьян, работал около коляски. Все было готово; я нечаянно взглянул на улицу —
идет мимо Цеханович, я бросился к окну.
В то время больших домов, с несколькими
квартирами,
в Москве почти не было, а переулки были сплошь застроены небольшими деревянными домами, принадлежавшими дворянам средней руки (об них только и
идет речь
в настоящем рассказе, потому что так называемая грибоедовская Москва,
в которой преимущественно фигурировал высший московский круг, мне совершенно неизвестна, хотя несомненно, что
в нравственном и умственном смысле она очень мало разнилась от Москвы, описываемой мною).
Покуда
шла эта неурядица, Калерия Степановна как-то изловчилась перестроить старое аббатство. Туда и переселилась Милочка, по продаже Веригина, так как муж решительно отказался принять ее к себе. Вместе с нею перенесли
в аббатство свои штаб-квартиры и паны Туровский, Бандуровский и Мазуровский.
Я не помню ни фамилии гробовщика, ни того «червонного валета», для которого он доставил роскошный гроб, саван и покров. Покойник лежал
в своей
квартире,
в одном из переулков на Тверской. Духовенство его отпело и
пошло провожать на Ваганьково. Впереди певчие
в кафтанах, сзади две кареты и несколько молодых людей сопровождают катафалк.
Либеральный поэт шестидесятых годов П.
В. Шумахер со своей
квартиры на Мещанской
идет на Яузу
в Волковские «простонародные» бани.
Всем Хитровым рынком заправляли двое городовых — Рудников и Лохматкин. Только их пудовых кулаков действительно боялась «шпана», а «деловые ребята» были с обоими представителями власти
в дружбе и, вернувшись с каторги или бежав из тюрьмы, первым делом
шли к ним на поклон. Тот и другой знали
в лицо всех преступников, приглядевшись к ним за четверть века своей несменяемой службы. Да и никак не скроешься от них: все равно свои донесут, что
в такую-то
квартиру вернулся такой-то.
Бегали от побоев портные, сапожники, парикмахеры, столяры, маляры, особенно служившие у маленьких хозяйчиков — «грызиков», где они, кроме учения ремеслу этими хозяйчиками, а главное — их пьяными мастерами и хозяйками употреблялись на всякие побегушки. Их,
в опорках и полуголых,
посылали во всякое время с ведрами на бассейн за водой, они вставали раньше всех
в квартире, приносили дрова, еще затемно ставили самовары.
—
Слава богу, — повторяют за ней дамы, трепетной кучкой набившиеся
в нашу
квартиру. — Ох, что-то будет с нашими?..
Однажды, когда все
в квартире улеглись и темнота комнаты наполнилась тихим дыханием сна, я долго не спал и ворочался на своей постели. Я думал о том, куда
идти по окончании гимназии. Университет был закрыт, у матери средств не было, чтобы мне готовиться еще год на аттестат зрелости…
Крыштанович уверенным шагом повел меня мимо прежней нашей
квартиры. Мы прошли мимо старой «фигуры» на шоссе и
пошли прямо.
В какой-то маленькой лавочке Крыштанович купил две булки и кусок колбасы. Уверенность, с какой он делал эту покупку и расплачивался за нее серебряными деньгами, тоже импонировала мне: у меня только раз
в жизни было пятнадцать копеек, и когда я
шел с ними по улице, то мне казалось, что все знают об этой огромной сумме и кто-нибудь непременно затевает меня ограбить…
Выйдя от Луковникова, Галактион решительно не знал, куда ему
идти. Раньше он предполагал завернуть к тестю, чтобы повидать детей, но сейчас он не мог этого сделать.
В нем все точно повернулось. Наконец, ему просто было совестно.
Идти на
квартиру ему тоже не хотелось. Он без цели
шел из улицы
в улицу, пока не остановился перед ссудною кассой Замараева. Начинало уже темнеть, и кое-где
в окнах мелькали огни. Галактион позвонил, но ему отворили не сразу. За дверью слышалось какое-то предупреждающее шушуканье.
Мне однажды пришлось записывать двух женщин свободного состояния, прибывших добровольно за мужьями и живших на одной
квартире; одна из них, бездетная, пока я был
в избе, всё время роптала на судьбу, смеялась над собой, обзывала себя дурой и окаянной за то, что
пошла на Сахалин, судорожно сжимала кулаки, и всё это
в присутствии мужа, который находился тут же и виновато смотрел на меня, а другая, как здесь часто говорят, детная, имеющая несколько душ детей, молчала, и я подумал, что положение первой, бездетной, должно быть ужасно.
Он воротился смущенный, задумчивый; тяжелая загадка ложилась ему на душу, еще тяжелее, чем прежде. Мерещился и князь… Он до того забылся, что едва разглядел, как целая рогожинская толпа валила мимо его и даже затолкала его
в дверях, наскоро выбираясь из
квартиры вслед за Рогожиным. Все громко,
в голос, толковали о чем-то. Сам Рогожин
шел с Птицыным и настойчиво твердил о чем-то важном и, по-видимому, неотлагательном.
В одно погожее августовское утро по улицам, прилегающим к самому Лефортовскому дворцу,
шел наш знакомый доктор Розанов. По медленности, с которою он рассматривал оригинальный фасад старого дворца и читал некоторые надписи на воротах домов, можно бы подумать, что он гуляет от нечего делать или ищет
квартиры.
Квартира, о которой
идет речь, была
в четвертом этаже огромного неопрятного дома
в Офицерской улице.
В это время
в воротах двора показался высокий человек
в волчьей шубе с капюшоном и
в киверообразной фуражке. Он докликался дворника, постоял с ним с минуту и
пошел прямо
в квартиру Розанова.
— Ну, я
пойду, Кусицын. Мы себе наняли очень хорошенькую
квартиру, — счел он нужным объяснить Лизе, которую встречал на общих собраниях
в ДомеСогласия, кивнул головой и вышел.
Просто позвал меня к себе на
квартиру, а жена его
в это время
пошла на базар за поросенком, — было рождество.
— Оставим это. Так знаешь. Мари, я себе все время ищу вот такую девочку, как ты, такую скромную и хорошенькую. Я человек состоятельный, я бы тебе нашел
квартиру со столом, с отоплением, с освещением. И на булавки сорок рублей
в месяц. Ты бы
пошла?
В это время они подошли к
квартире Вихрова и стали взбираться по довольно красивой лестнице.
В зале они увидели парадно накрытый обеденный стол, а у стены — другой столик, с прихотливой закуской. Салов осмотрел все это сейчас же орлиным взглядом. Павел встретил их с немножко бледным лицом,
в домашнем щеголеватом сюртуке, с небрежно завязанным галстуком и с волосами, зачесанными назад; все это к нему очень
шло.